— Они богатые и холодные! Холодные! Холодные!
Он бился в дверь, переходя на истерику, а она сидела по другую сторону и старалась ему не верить. Тогда она не понимала, что он пытается ее спасти.
Катарсис — освобождение через боль. Его лицо разбито. Его жизнь уничтожена. Он помогает той, чьи вены изранены иглой немалое количество раз. Она улыбается. Он плачет.
Кто-то скажет, что он заслужил это наказание. Но, возможно, он просто понял суть.
Он, настоящий, затянувший платок на шее ненавидимой им матери, бьется о ее постель и просит прощения. Концентрированные эмоции. «Очнись! Пожалуйста, очнись!»
Все простыни смяты. По его глазам текут слезы. Возможно, он понимает, что в прошлом можно было бы что-то изменить.
У стены сидит его брат: еще один отпрыск задушенной Мими. Он ослабляет галстук и теребит золотые запонки. Он, любимчик семьи, возможно думает, что настолько любить стервозную и расшатанную нервами мамашу все эти годы было вовсе не обязательно. Под его ногами лежит пакет, которым и задушили смертельно больную Мими. Он ослабляет воротничок и думает о том, на что потратит наследство.
Ди Эйч садится за рояль. Одна нота нижней октавы, и стоящий у камина Оливер замечает систему вокруг. Паутина. Виски. Холод и деньги. Ди Эйч нажимает на другую клавишу. Глаза Оливера мутнеют. Его поглощает мир.
The boy with unreal name. The boy, thinking that world is too shitty. The boy, wishing someone proved him that everything's gonna be all right.