У меня сегодня вечером настроение повышенной плаксивости. Будто бы жизнь чёрная, и выходов нет. И что я никому не нужна. Ходила, истеричная, из угла в угол и руки заламывала над жизнью своей. Писала всем подряд, всем. И всё вникуда. Наверное, никто не думал, что это хоть сколько-нибудь важно.
Приехал Саша. Поговорил со мной и обнял меня. И только попробуйте сейчас подумать или сказать что-либо с упреком: знаете, когда мне так нужна была ваша поддержка, вы просто все отвернулись, все до одного. А он приехал ночью, пусть даже потом не ходят автобусы.
Потом остались с братом. Повздорили опять, ибо один на один мы не ладим. Я никогда до сих пор не слышала себя настолько уверенно и осмысленно орущей что-то. Я первый раз добилась своего криком, хотя мне доказывали, что это не возможно.
У меня началась истерика, когда я вернулась в комнату. Мелко дрожала грудь, и катились слезы. Я орала не своим голосом о том, что никому нет друг до друга дела. Я плакала и топала с такой силой, что у сейчашней трезвой меня до сих пор болит пятка. Вроде, по папиной линии у нас в роду больные шизофренией и истерией — мне так говорили.
Так хорошо, что я не взяла ножницы с комода. Я точно помню их положение там, а ещё отчетливое требование мозга вооружиться ими и нападать. Слава богу, я успела себя остановить.